Для произведений искусства человек всегда создавал храмы – музеи, театры. Осознает ли он, почему с таким трепетом относится к плодам творчества, зачем он поет, танцует, ходит в театр и приучает ходить туда своих детей? В чем сила искусства и почему оно сопровождает нашу жизнь с древнейших времен?
Искусство целительно для души человека. Художник и в последствии основатель Британской Арт-терапевтической Ассоциации Адриан Хилл в 1930-х годах предлагал больным туберкулезом заниматься живописью. Он заметил, что это помогает им легче переносить тяготы болезни. С тех пор занятия разными видами творчества прочно вошли в арсенал методов работы психолога. От человека не требуется наличия особенных творческих способностей или умений, ему не нужно создавать высокохудожественное произведение. Главное, что необходимо для его развития и исцеления, – это свободное выражение своих чувств и мыслей на языке искусства. «То, что является творческим или созидательным, является, обычно, лечебным», – считает психотерапевт и основатель человеко-центрированной терапии экспрессивными искусствами, Натали Роджерс.
«Что же касается истории, то в каменном веке первобытные охотники рисовали на стенах пещеры медведя или мастерили его фигурку и кололи ее копьями. И это помогало им позже на охоте не бояться зверя, вступая с ним в единоборство. Теперь у нас медведи не ходят по улице, но, тем не менее, мы понимаем, что внутри нас живет много архаических страхов и эмоций, которые также могут быть взяты под контроль, изменены, трансформированы на территории искусства», – поясняет Варвара Владимировна СИДОРОВА, кандидат психологических наук, руководитель московского Центра Терапии искусствами «АртДОМ», идейный вдохновитель и организатор Международного Фестиваля-Конференции терапии искусствами в Москве. В.В. Сидорова прибегает в процессе психотерапии к разным формам творческой экспрессии, что является достаточно новым методом психологической работы. Мы попросили ее рассказать об этом.
ИСКУССТВО, ГОВОРЯЩЕЕ НА ЯЗЫКЕ СЕРДЦА
– Подход, которым я занимаюсь, называется «интермодальной терапией экспрессивными искусствами». Суть этого подхода в том, что в течение одного сеанса используются различные виды искусства – и танец, и движение, и рисунок, и поэзия, – говорит В.В. Сидорова.
– Мы прибегаем именно к экспрессивным искусствам. Когда человек идет в музей или в театр, он пассивно воспринимает искусства и получает впечатления. Для нас же очень важно, чтобы разные смыслы открывались на территории искусства именно в действии. Можно оттолкнуться – например, от картин, но выразить свои впечатления уже активно – через поэзию, движение, музыкальную композицию. Выразить свой «эстетический отклик» на эту картину. Естественно, всем интересен свой собственный внутренний мир, и люди к терапевту приходят с запросами, которые связаны с их внутренними проблемами, состояниями. Можно долго рассказывать о своей проблеме, а можно выразить ее в позе или нарисовать свое состояние. Мастерство терапевта заключается в том, чтобы увидеть, какой вид искусства актуален сейчас для клиента. Если терапевт видит, что клиент, рассказывая, делает много движений руками, то предлагает усилить эти движения, переходя к двигательной, танцевальной модальности. Если в своем рассказе, в описании беспокоящих его проблем клиент использует образы, то ему предлагается изобразить их на бумаге.
Например, клиент говорит: «Я чувствую пустоту», и терапевт просит его нарисовать пустоту, какой она могла бы быть. Или он объясняет свое состояние так: «Я чувствую, будто попал в ловушку» или «Я ощущаю, словно нахожусь в коконе». Тогда терапевт говорит: «Давайте посмотрим, что это за кокон». Мы предлагаем человеку попробовать пережить проблему и постепенно трансформировать ее на территории искусства.
Сделаем вместе!
– Мы руководствуемся очень важным принципом, который звучит так: «низкое мастерство – высокая чувствительность». Не нужно быть художником, танцором, чтобы выражать себя в процессе терапии. Важно обладать высокой чувствительностью.
Например, любой человек может нарисовать линию. Давайте попробуем это сделать прямо сейчас? – предлагает мне психотерапевт.
– Проведите линию по воздуху …
Какой образ у вас возникает, когда вы проводите таким образом руками?
– Я представляю себе пустыню или степь, тянущуюся до линии горизонта, отмеченную этой линией, – отвечаю я, проводя рукой прямую горизонтальную линию по воздуху на уровне своих глаз…
– Вот видите, мы уже переходим к некоторой образной истории, которую можем дальше обсуждать и развивать, – поясняет психолог. – Я могу спросить вас, а что есть в этой пустыне, что вы видите на горизонте? Могу предложить нарисовать картину, которую вы представили себе. Когда картина нарисована, я посмотрела бы на характер изображения, сколько места оно занимает на листе, какими линиями нарисовано – провела бы первый анализ, который называется «на поверхности». Я спросила бы, какой цвет вас привлекает, какая линия, какие возникают фантазии и образы… Таким образом психотерапевт постепенно входит во внутреннюю реальность человека, в его «действительную реальность». Причем у каждого человека, нарисовавшего линию, будет своя история. Для кого-то линия – это след от самолета, который растворяется в воздухе как печаль во времени, для кого то росток, который активно в будущее. Мы с вами видим в комнате стол и стул. Но каждым из нас эта реальность трансформируется и воспринимается по-своему: жизненный опыт и представления накладываются на любой воспринимаемый нами предмет. Поэтому для меня рисунок является более аутентичным. Например, если человек рассказывает сон, в котором он видел дорогу, то я как слушатель представляю описываемую им картину по-своему. Его видение может значительно отличаться от моего. Поэтому я прошу его нарисовать то, о чем он рассказывает. И оказывается, что его дорога выглядит совершенно не так, как представлялось мне: она может занимать все пространство листа или, наоборот, может оказаться маленькой тропинкой и помещаться где-то в уголке. Таким образом, рисунок – это некоторый вход в реальность воображения другого человека.
«Игровая терапия для взрослых»
– К нам часто приходят люди со скрытым запросом на развитие своих творческих способностей. Они говорят, что в детстве рисовали, но потом забыли, танцевали, но потом оставили свое занятие, а теперь им интересно вспомнить этот язык, потому что творчество – некоторый помощник в психическом обмене, в удержании психики в живом, стабильном состоянии.
В детстве для ребенка естественно самовыражение через искусство, через творчество. Ребенок бежал, натолкнулся на что-нибудь, ударился – и отреагировал на это каким-то образом: потопал ногами или покричал, что-то порисовал, слепил – дал своим эмоциям выражение. А с возрастом мы забываем этот способ: взрослые люди привыкли держать эмоции в себе, копить их – большей частью в голове и в теле. Из-за этого пропадает живая экспрессия нашего тела, нашего воображения, тем более что в обществе не принято выражать себя через движения, через танец. И как раз интермодальная терапия экспрессивными искусствами позволяет вспомнить этот способ самовыражения. Основателем подхода является Паоло Книлл, швейцарский терапевт и методолог. Он называет эту терапию «игровой терапией для взрослых». Предполагается, что психика обладает огромными ресурсами самовосстановления, самоисцеления, если дать ей возможность их раскрыть. Особенно это касается психики ребенка. Дети отыгрывают то, что их беспокоит, через игру, с помощью игрушек. Конечно, очень важно присутствие терапевта, который создает безопасную атмосферу в игровой терапии и помогает довести переживания ребенка в символической форме до логического конца. А терапевт экспрессивными искусствами примерно такую же работу осуществляет со взрослыми, но при этом на территории искусства.
С чего мы начинаем работу группы? Например, я предлагаю людям изобразить жестом свое имя. Сказать: «Меня зовут Светлана». Каждая Светлана по-разному изобразит свое имя жестами. А вся группа повторит за Светланой, что тоже очень важно. Они отражают ее жест, и она видит себя отраженной как бы во многих зеркалах и понимает, какая она, – как будто ей возвращают ее жест, усиленный много раз. На невербальном уровне она получает послание от группы: «Мы видим тебя, понимаем, каково быть такой Светланой, мы тебя принимаем». Всякий раз – и это удивительно – собираются в группе люди, которые не знакомы друг с другом, но после этого упражнения сразу чувствуют некоторую связь друг с другом, появляется групповая сплоченность, возникает ощущение безопасности. Создается общее пространство… Дело в том, что городские жители сильно разобщены, общаются чаще всего формально или с избранным родственниками, друзьями, которые имеют определенное шаблонное представление о них как о личности. А в процессе психотерапии возникает возможность посмотреть на себя заново, появляется свежесть восприятия самого себя, – добавляет психолог. – С другой стороны, удовлетворяется потребность в теплом общении в безоценочной атмосфере.
Безоценочность – очень важный принцип нашей работы. Многие люди (особенно если в советское время они посещали детские сады и школы, где было очень много коллективной критики, сравнения с другими) находят здесь некое отдохновение на территории искусств, получают возможность выразить себя, не боясь столкнуться с негативной оценкой.
Терапевт и ваш образ
– В основе психотерапии экспрессивными искусствами лежит философия феноменологии Э. Гуссерля. Предполагается, что мы исследуем некоторый внутренний мир человека, проявленный через движения, поэзию, краски. Любой жест, форму мы воспринимаем как феномен, пришедший из эмоциональных глубин, который несет в себе некоторое послание. И терапевт – помощник в расшифровке этих посланий, в восстановлении диалога человека со своими образами. Вы, например, провели в воздухе линию, у вас возник образ пустыни, степи, широкого горизонта. Терапевт мог бы предложить вам запечатлеть этот образ в рисунке. И дальше, задавая вопросы, помогать вам вести диалог со своим образом: «Если эта картина могла что-то сказать, что бы она вам сказала?» Допустим, она бы сказала: «Мне нужен отдых» или: «Все гладко, все хорошо». Так было бы положено начало разговору со своим образом. Как говорил Паоло Книлл: «…общение с образами аналогично общению со святым покровителем или с Богом, с покойным другом или родственником, а также с образами из наших снов»…
Зачем переходить от одного вида искусства к другому?
– Мы уже говорили, что психика обладает некоторыми самоисцеляющими ресурсами, и в безопасном окружении, в атмосфере поддержки терапевтом переход от одной модальности искусства к другой – от изобразительных образов к движению, от движения к речи или звуку – может быть целительным, – продолжает нашу беседу Варвара Владимировна. – Иногда я могу предложить клиенту зафиксировать свои эмоции в работах с глиной. И получается, например, что он сначала лепит из глины какое-то торнадо, а потом превращает его в дракона, с помощью которого выражает переживаемый им гнев. В нашем подходе иногда так бывает, что человек изменил что-то в своем рисунке – и почувствовал, что ему стало легче, а почему стало легче – непонятно. Произошла работа на бессознательном, символическом уровне. Иногда ее бывает достаточно, и доводить переживание до осмысления на уровне сознания нет необходимости. Я говорю порой участникам группы, что, изменяя что-то в своем рисунке, они уже изменяют что-то в своей жизни. Но, с другой стороны, конечно, лучше, чтобы наступил следующий этап, на котором происходит осознание того, что, собственно, изменилось. Что необходимо добавить к этой картине – красками, цветом? Вербализация в интермодальной терапии искусствами очень важна.
Должен ли терапевт иметь профессиональное образование?
– Если затронуть поверхностный уровень, то действительно кажется, что для занятий арт-терапией не нужно особой подготовки: порисовал мандалу – и стало легче. Это действительно работает. Работает любое творчество, это удивительно! Но вопрос в том, как оно работает, на каком уровне. Очень важно понимать, что за внешней простотой интермодальной терапии искусствами скрывается большая глубокая работа профессионала. Роль терапевта очень важна – он предлагает модальность, становится «контейнером» для «трудных» эмоций, помогает клиенту пережить и осмыслить аффекты и переживания гнева, беспомощности, страха. Но для этого терапевт должен ясно понимать и знать внутреннее состояние клиента.
С другой стороны, терапевту нужно и умение работать с конфликтами, и знание стадий развития психики, и понимание проблем, с которыми люди могут сталкиваться в разном возрасте.
Ведь к нему обращаются с самыми разными проблемами. Это может быть личностный кризис, изменение семейной структуры – рождение ребенка, или подготовка к рождению ребенка, или, наоборот, невозможность иметь детей, развод, проблемы в детско-родительских отношениях и многие другие непростые жизненные ситуации. Предположим, приходит клиент, проблемы которого связаны с тем, что когда-то давно, в детстве, он потерял отца. И теперь этот взрослый, нормально функционирующий человек никак не может создать семью, как будто ему не хватает отцовской фигуры поддержки. Терапевту помогает клиенту реконструировать его прошлое, сталкиваясь при этом с очень сложными переживаниями.
Эта уникальная профессия требует от специалиста понимания, эмпатии, умения слушать, подстраиваться, выдерживать контрперенос, умения вести группу, держать пространство, вовремя реагировать и осуществлять терапевтическое присутствие. Надо быть готовым ко всему, потому что клиент в работе может попасть в состояние ретравматизации, когда начинает повторно переживать свой прошлый травматический опыт. Например, во время работы группы я предлагаю такую технику, когда мы рисуем «линию жизни», заново погружаясь в прошлое и переходя к воспоминаниям о прошлых событиях. И те клиенты, которые когда-то пережили травматические события, могут начать бурно реагировать. К этому нужно быть готовым. Так что такое, на первый взгляд, неглубокое занятие, как рисование, может привести к серьезной травматизации, – замечает В.В. Сидорова.
– Недаром в Британской ассоциации арт-терапевтов сейчас выделены две разные профессии: арт-терапевт и арт-психотерапевт. Если арт-терапевт – это про то, чтобы просто порисовать и помочь проявиться самоисцеляющим способностям психики в безопасном окружении, то арт-психотерапевт осуществляет глубокую и длительную психотерапевтическую работу, которая требует от него высокой психологической квалификации.
Образ в психотерапии экспрессивными искусствами
– Образ в интермодальной терапии экспрессивными искусствами предполагается как такой посланник бессознательного. Фактически образ в этом подходе воспринимается как некоторое одушевленное, одухотворенное существо, с которым нужно установить диалог. Мы говорим либо с образом, либо от имени этого образа. Я могу спросить: «А что бы вам сказал этот образ, если бы он мог быть живым? Или, например: «Станьте той или иной частью образа, представьте ее в движении или в какой-нибудь другой модальности искусства». Побуждая человека устанавливать диалог с образом, мы ни в коем случае не интерпретируем, не даем оценку образу. Терапевт может даже откликнуться на этот образ и сказать, какие чувства он у него вызывает.
Как в терапии искусствами возникает лечебный эффект?
– Добиться исцеляющего эффекта помогает работа с воплощенным образом. Мы работаем с арт-формами – воплощенными образами, это может быть танец, рисунок, скульптура, причем для нас важен не только результат, но и процесс создания арт-формы.
Тут действует несколько различных механизмов.
Один из них – это дистанцирование. Представьте себе, что вас что-то беспокоит, вы взяли карандаш и изобразили свои чувства на листе бумаги. Между вами и рисунком появилась дистанция, вы можете уже более спокойно рассматривать этот образ, можете что-то с ним сделать – изменить его, перерисовать: этот образ, это чувство вы уже контролируете.
Другой важный механизм, действующий в арт-терапии (терапии искусствами,а неарт-терапии) это отреагирование, то есть возможность выразить эмоции, которые могут быть негативными, в рисунке, в песне, в скульптуре, танце. Таким образом, экспрессия выполняет функцию катарсиса.
Потом, очень важен механизм контейнирования – когда рисунок становится хранилищем, контейнером для ваших чувств, эмоций, какого-то иного внутреннего содержания. Он может хранить как сложные чувства, так и ресурсные, позитивные.
Конечно, невозможно получить лечебный эффект, длящийся всю жизнь, потому что жизнь – это изменения, движение, в котором возникают проблемы. Жизнь постоянно ставит нас перед новыми вызовами. Но в процессе психотерапии можно научиться умению более гибко реагировать на эти вызовы; стать более ресурсными, более легко восстанавливающимися, более созвучными жизни.
Важно то, что во время занятия интермодальной терапией искусствами человек переходит на территорию искусств – и его душа говорит на языке искусств. Душа это любит. И поэтому, говоря на языке искусств, мы становимся ближе к своей душе, слышим ее голос, а значит, становимся более цельными, более адаптированными, более счастливыми. Потому что счастлив тот, кто слышит голос себя и живет в согласии с собой. Нужно разгрести камни, которые мешают, прошлые обиды, комплексы, чтобы найти живой источник силы, установить контакт со всем миром.
Такой метафорой завершается наша беседа с арт-психотерапевтом Варварой Владимировной Сидоровой.